О работе
Мы чаще всего думаем, что внешние обстоятельства, особенно работа, мешают нашей молитве. Но на самом деле главным препятствием для нее служат наши собственные внутренние противоречия. Как движению крови по артериям и венам мешают склеротические образования, так и молитве препятствуют не занятость и труд, а ложь и лицемерие, леность и сластолюбие, слишком большая привязанность к земной жизни.
Что нужно сделать, чтобы наши обязанности совмещались с исполнением заповеди о непрестанной молитве? (Всегда молитесь, за все благодарите ,– говорит святой апостол Павел.) Не надо воспринимать свое дело как ярмо, надетое на шею животного, или оброк, который нужно заплатить миру, а затем свободное время отдать молитве. На свою работу надо смотреть как на послушание, данное от Бога, делать ее, как перед лицом Божиим, со всем усердием и добросовестностью, имея притом всегда мысль, что мы служим не людям, а Самому Господу. Если мы будем работать не для того, чтобы, поскорее отделавшись от работы, проводить духовную жизнь, а так, чтобы посредством ее угодить Богу, то сама работа станет стимулом для молитвы, хотя бы она заняла больше времени и потребовала больше усилий и труда, чем раньше. Тогда жизнь, соединившись с молитвой, будет вся пронизана ее светом, тогда наша совесть обретет покой.
О прошениях.
Посмотрите на молитву современных христиан, о чем они чаще молятся Богу: о спасении души, о вечной жизни, о возращении благодати, о любви к врагам? Нет, они молятся об успешном завершении дел, об исцелении от болезней, об избавлении от несчастий, а Бог как внутренняя жизнь их сердца им не нужен и непонятен. Только иногда наступает какое-то прозрение, особенно когда умирает любимый ими человек; тогда они вспоминают о вечности, тогда они молятся об упокоении души того, кто перешел грань этого мира, тогда они ощущают непрочность и временность всего земного, понимают, что хватались за тени, которые нельзя удержать в руках, что истинная жизнь – за пределами земного существования. Но это прозрение необычайно быстро исчезает и забывается, как будто вспыхнула искра и тотчас погасла, и опять каменеет сердце и погружается в привычную дремоту.
Сколько раз убеждается человек, что в грехе нет счастья, а только опустошение и горечь! И по большей части эти уроки проходят бесследно, он снова ищет счастья в грязи, от которой его еще недавно мутило и тошнило, снова продает Бога, снова верит диаволу. Наше отношение к Богу можно назвать свинством. Наше отношение к собственному духу нужно назвать непримиримой враждой. Наше отношение к своей душе – постоянной изменой; наше отношение к телу – покорностью господина своему наглому рабу, который властвует в его доме, пьянствует и грабит этот дом, заставляет прислуживать ему.
О молитве.
Без Иисусовой молитвы человек лишь получает удары от врага, который скрыт от него во тьме, а с ней он может сам наносить удары этой адской силе. Имя Иисуса Христа заставляет ее трепетать. Человек видит, как благодать Божия, подобно искусному врачу, залечивает в его сердце раны так, что не остается даже следов. Но для этого нужны труд и самоотверженность, необходимо почитать молитву главным делом жизни, а остальное – только поделием. Бывали случаи, когда узник в течение многих месяцев, а то и лет перепиливал цепи напильником или обломком железа рыл подкоп под тюремную стену. Он трудился постоянно и неустанно, чтобы встретиться со своими родными и друзьями, чтобы вновь увидеть солнце и небо, чтобы вдохнуть своей грудью чистый воздух, а не смрад тюрьмы, чтобы не быть заживо погребенным в подземелье; и когда обретал свободу, то забывал о своих трудах. Темница и цепи – это наши грехи.
Иисусова молитва сначала так же трудна, как трудно перепиливать цепи или руками рыть землю, разбрасывая ее по полу. Но когда благодать коснется сердца, то оно почувствует, что цепи спали. Иисусова молитва превращается в любовь души к Богу, а в этой любви – истинная жизнь, о которой не ведает мир, истинная радость и свобода. Когда узник просыпался от сна, то знал, что главное для него – перепиливать цепь; здесь выбора не было – или свобода, или смерть. Человек, просыпаясь утром, должен знать не только умом, но и сердцем, что в этот день главное для него – Иисусова молитва, остальные, мирские дела – это фон, на котором она должна протекать. И этому знанию необходимо перейти в решимость воли. Ложась спать, человек должен засыпать с молитвой, просыпаясь ночью, вставать на молитву; если он день посвятит молитве, то она будет навещать его ночью во время сна; если он часть ночи будет молиться, то весь день будет для него другим.
О привязанности к миру.
Весь трагизм заключается в том, что мы безумно привязаны к этой жизни, отдали ей свою душу, наполнили образами ее свою память. А самая большая ложь – непрестанное искание счастья не внутри, но вне себя, в обладании предметами этого мира, в ситуациях и обстоятельствах жизни. Мы влюблены в то, что принадлежит смерти, и потому вводим смерть в свою душу,– вот почему нам необходимо увидеть изнанку того, чему мы так страстно преданы: чтобы, хотя бы с болью, но оторвать свое сердце от мира и обратить его к Богу. Конечно, здесь есть своя опасность: отождествить мир со злом, забыть о тех отблесках Божественного света, которые можно усмотреть и в мире, и в душе человека; но обычно даже красоту мира мы воспринимаем поверхностно, материально, похотливо и потому – извращенно. Чтобы увидеть и понять красоту мира, нужно иметь открытыми душевные очи, ибо истинная красота, как бы приоткрывающая тайну будущего преображения, недоступна для очей телесных.
Поэтому нам необходимо отвергнуть свою привязанность к тому в этом мире, что тлеет и гибнет, и с помощью благодати Божией воскресить в душе любовь к миру как прекрасному творению Божию и любовь к человеку, за которого распялся Христос. Мы должны отвергнуть мир тленный, чтобы освободить душу для Бога, чтобы пристрастие к миру не стояло, точно медная стена, между душой и вечностью, и затем принять мир в свете Божественной благодати. Поэтому, если нас спросят, зачем мы думаем о смерти, зачем представляем человеческое тело в гробу, мы должны ответить: «Затем, чтобы обуздать свою похоть, укротить свои страсти, чтобы не быть беспрерывно прельщаемыми внешним и преходящим».
Страх смерти отрезвляет нас, как холод – пьяницу, который валяется под забором. Человек, приучившись помнить о смерти, познает, что его страсти и похоти не природа, а болезнь души. Он начинает бороться с грехом: вначале воздерживается от внешних, грубых грехов, а затем, по мере приобщения благодати Божией, переносит борьбу внутрь своего сердца. Тогда, в свете благодати, он начинает видеть мир на фоне вечности, словно пронизанной лучами Божественной любви. Чем больше он обуздывает страсти, чем чище становится его сердце, тем больше перед ним открывается другая сторона мира: не ужас смерти, не смрад греха, не всепоглощающее время, а предназначение мира и человека – быть престолом Божества. В наличном состоянии человека он видит уже не столько грех и порок, сколько залог его будущего возрождения: когда в самом подвижнике проявляется образ Божий, тогда и в других он видит этот образ, тогда каждый человек воспринимается им как богоподобное существо .
Иногда нас спрашивают: «Почему вы так много говорите о диаволе? Разве нельзя забыть о нем и думать о Боге?». Дело в том, что мы постоянно находимся в состоянии войны с диаволом, непрестанно ощущаем его удары; а во время войны приходится думать о тактике врага, об оружии, которым он владеет. Мы говорим о грязи греха, потому что в нашей душе есть тайное стремление к греху; мы точно не видим, что грязь – это грязь, она всё представляется нам как некая сказочная красота.
Источник: http://karelin-r.ru/books/info/5/index.html |
